«Для чего нужна религия? – задает вопрос неизвестный автор на сайте kritix.ru в статье «Сущность религии» Не только в современном обществе, но и в прошлом? Перечислить все варианты невозможно. Тем более что при определенных обстоятельствах одного объяснения недостаточно.
Но основная суть религии, конечно, заключается в сохранении нынешнего порядка. Да и важно помнить, что само латинское слово religare означает «объединение». И с этой функцией религия, надо сказать, эффективно справлялась долгие годы, хотя сама форма постоянно менялась.
В древнем Египте, римской империи и некоторых других государствах людям говорили, что правители являются если не богами, то родственниками богов, и соответственно, нынешний порядок является угодным.
Национальные религии, как правило, не выдержали натиска вражеских полчищ, и поэтому уступили мировым культам, где основы были теми же самыми. Бог является владыкой мира, а любая власть им установлена.
Более того, если говорить о христианстве, то важно помнить, что Никейский собор 325 года в конечном итоге выражал интересы правителей Рима, и именно они занимались корректировкой религиозных установок в свою пользу.
Дело в том, что христианская религия тогда представляла собой нечто непонятное для чиновников, но очень влиятельное. Было много последователей, но было и много сект. Нужно как-то с этим бороться и уже использовать религию в своих интересах – «Не можешь победить – возглавь».
Именно поэтому на соборе легко отказались от многих христианских писаний, от «неправильных» догм, и утвердили только то, что подходило государственным мужам. Не удивительно, что в евангелие много подобных правил:
«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены». (Рим 13:1) «Итак будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли, как верховной власти». (Петр 2:13) «Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям, быть готовыми на всякое доброе дело». (Тит 3:1)
Опять же, это обычное дело для любого религиозного культа. Это есть и в конфуцианстве, и в исламе, и даже в диковатых языческих культах. Но важную характеристику любой религии отметил Наполеон: «Я вижу в религии не столько таинство воплощения, сколько таинство общественного строя. Она вносит в мысль о рае идею равенства, которая спасает богатых от резни со стороны бедных».
Стоит сказать, что после Великой французской революции роль религии в обществе настолько незначительна, что даже после «гонений» (если говорить точнее, то гражданской войны, в которой духовенство принимало активно участие), церковь уже не смогла восстановиться.
После казни Робеспьера и его ближайших соратников о гонениях уже речи не шло. Однако новое правительство (Директория) не стало «возрождать духовность», и общество оставалось нерелигиозным. Именно Наполеону пришлось буквально силой поднимать авторитет религии, вкладывать огромные деньги в строительство храмов, восстановление разрушенных, подготовку церковных кадров и проч.
В конечном итоге прав был Энгельс, когда утверждал: «Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни,— отражением, в котором земные силы принимают форму неземных».
Ведь как дикарь не понимал законы природы и связывал их с божеством, так крестьянин и даже житель города не понимает, что такое общество, начинает его обожествлять, появляются различные суеверия и предрассудки, чем пользуются не только попы, но и другие шарлатаны.
Вероятно, в деревне они [попы] будут молиться о дожде, а в городе заниматься воспитанием, контролировать деятельность практически любых социальных институтов и т. д. и т. п.
В критические моменты церковники прекрасно осознают свою истинную роль: «Для того чтобы удалить из сердца пролетария недовольство и отчаяние, нужно указать ему за мрачными тучами скорбей и бедности, которые его окружают, лазурное небо вечных наслаждений в обителях отца небесного, которое открывает религия. Отнимите у пролетария религию, и вы напрасно будете убеждать его быть скромным и уважать права другого: он, может быть, будет молчать до поры до времени, но при удобном случае разорвет свои цепи» (Православный собеседник, 1909, т. II).
Инструмент работает не без сбоев. Незадолго до февральской революции попы говорили, что: «Всякая мысль о какой-то конституции, о каком-то договоре царя с народом является кощунством, непростительным оскорблением не только царя, но и бога». Но сразу после революции в РПЦ сразу стали говорить о «божественности» всякой власти: «Наилучшей формой правления Русского государства епархиальное собрание признало демократическую республику с широкой областной автономией. В сознании народных масс и конституционный монарх служит символом идеи старого абсолютизма власти. Вот почему лозунг - демократическая республика - является уже требованием момента» (Михаил Бабкин: «Русская Церковь в 1917 году»).
И это, конечно, не является никаким лицемерием, а лишь говорит о том, что нет никакой «извечной морали», и что никак «законсервировать» общество не получится, как бы сильно этого ни желали.
А религия (совершенно любая) всегда будет подстраиваться под общество, а не наоборот. И пока нужна необходимость в подобных «услугах», то будут поддерживать это дело именно административными мерами.
Так что ничего удивительного нет. Вот в некоторых западных странах роль религии ничтожна именно потому, что нет никакой административной поддержки. В скандинавских странах доходит до того, что церковники просто продают свою недвижимость (в т. ч. торговые точки) и уезжают проповедовать в другие страны, многие просто отказываются от дальнейшей «службы», ибо не приносит доход.
Связано это с тем, что социальные институты (светские) полностью взяли на себя те функции, которые когда-то могли считаться отчасти религиозными (по той причине, что все было пронизано религией, и процесс секуляризации продолжался достаточно много времени).
Однако главный фактор ослабления влияния религии, конечно, - социальное государство, когда у большинства достойная зарплата, образование, медицинская помощь, фактически гарантия от голодной смерти, материальное обеспечение и проч.
Несомненно также, что в случае радикального отказа от подобной модели влияние религии тут же поднимается. Характерный пример – Мексика. Там была революция, затем индустриализация и секуляризация (даже на первых порах антиклерикальное правительство). Люди получили образование, были возможности для самореализации. Однако в 1980-е годы произошел «откат», вследствие чего религия стала снова очень распространена в обществе. А с ней гражданская война, концентрация населения в столице, рост преступности и массовая безработица.
Как же объяснить людям, что они больше не могут получить достойное образование, у них не будет возможностей, и, конечно, не стоит исключать при определенных обстоятельствах голодную смерть. На помощь приходит религия, как говорил Троцкий: «со всем тем, что нужно душегубам для "души"».
В общем, усиление религии не связано с тем, что люди вдруг «уверовали». Это исключительно административное решение, которое касается укрепления того или иного режима. Причем в религиозности заинтересованы те, кто планирует, мягко выражаясь, сделать «откат» в социальной политике. То есть, лишить людей их прав.»
Статью неизвестного автора можно резюмировать фразой Людвига Фейербаха: «Религия - одна из довольно жёстких форм тотального социально-общественного управления человеческим стадом.»
О том же писал Богданов в книге «Ответ на книгу Ильина»: религия есть отражение в общественном сознании общественной иерархии (Ильин – псевдоним Ленина, книга – «Материализм и эмпириокритицизм»).
Конечно, между степенью влияния религии и уровнем благосостояния нет такой жесткой механической связи, как это рисует автор. Так, в России через 10 лет после развала экономики только 9% населения серьезно относились к религии, несмотря на ее усиленное насаждение. Тогда как в СССР 30% были верующими (в, основном, за счет мусульман) – исчез ореол оппозиционности, жертвенности.
Тут прослеживается совсем другая связь: разрушение экономики увело уровень религиозного обобщения с единобожия на уровень прежних эпох: анимизма, тотемизма, фетишизма. Ранее дело ограничивалось черной кошкой на дороге и пятаком в туфле перед экзаменом. Теперь на рынок хлынули амулеты, обереги, телевидение показывает, как группа сумасшедших изгоняет домовых и прочую нечисть из квартир, спасает от сглаза, порчи и т.п.
Что касается людей образованных – Париж стоит мессы. Вчерашние члены КПСС истово молятся, бывший сотрудник КГБ Путин прикасается к Торе, надевает шапочку, целует икону, прикладывается к ручке Гундяева. Как-то спросил главу пермской синагоги Фиму Бурштейна, неужели он верит в бога? На что Фима уклончиво ответил: «Понимаешь… у нас всегда была традиция, по субботам не работали, готовили мацу…»
И, разумеется, если вся страна коррумпирована – коррумпирована и церковь. Банк РПЦ – один из самых богатых в России, пермская синагога размещается в здании СДМ-банка, конфессии отнимают у клубов помещения, не платят налоги с продаж, а мечети прикрывают террористов. Конфессии стали новым типом предпринимательства.
Кроме того. Как известно, у религии есть как социальные, так и гноселогические корни. Развитие науки, рост числа имеющих высшее образование, увеличение (до середины 90-х) продолжительности обучения с одной стороны, масс-культура с другой заставили религию видоизмениться. Проповеди, службы стали напоминать шоу, появилось множество сект. Но если ранее Аристотель, Маймонид, Фома Аквинский пытались как-то примирить науку и религию, то сегодня наука становится на службу религии. В первую очередь это касается истории и биологии. В Израиле всерьез преподают историю по Ветхому завету (критику такого «научного» подхода изложил Шломо Занд). Ученые доказывают с привлечением генетики реальность происхождения человека от первоженщин, Лилит и Евы. Тем же заняты, разумеется, за деньги, текущие из Израиля, российские ученые и даже телеведущие. Например, Прокопенко регулярно сообщает о якобы найденном Ковчеге, о том, что ученые якобы пришли к выводу о происхождении человечества от Лилит и т.д.
К доказательству бога привлекают все науки: физику, математику, социологию, яркий пример – сайентология. Поначалу даже Стив Хокинг разразился статьей с обоснованием существования бога, однако позже отказался от религии, заявив, что природу, происхождение Вселенной, можно объяснить, не прибегая к идее бога. Как говорил Спиноза: «Материя есть причина самоё себя.»
Но если наука каждый день опровергает существование бога, то борьба с социальными причинами религии, как отмечал Ленин, может осуществляться только в связи с классовой борьбой. Без классовой борьбы масс борьба идей бессмысленна.
Борис Ихлов, 6.9.2015
