Бурьянов С.А., к.ю.н., ведущий научный сотрудник Института свободы совести
Состояние научной разработанности (уровень науки и образования) оказывает значительное влияние на состояние светскости государства и реализацию свободы совести. Не менее очевидно, что уровень научной разработанности проблемы реализации свободы совести крайне слаб. Это касается, прежде всего, методологии и понятийного аппарата.
Даже в международных правовых документах и в Конституции РФ критерии и границы свободы совести определены в самом общем виде, без учета сущности, природы и значения этого права, что в значительной мере предопределяет «специальные» ограничения по усмотрению власти, в соответствии с государственной вероисповедной политикой.
Таким образом, правовое регулирование в области свободы совести базируется на принципах, не имеющих четких правовых критериев, и соответствующем понятийном аппарате, частично заимствованном из теологии.
Кроме того, неразработанность вопроса соотношения свободы совести и свободы вероисповеданий, применение юридически некорректных разделительных принципов опосредованно предопределяют чрезмерное влияние религиоведения и экспорт соответствующего (религиоведческого и также юридически некорректного) понятийного аппарата: «традиционные» — «нетрадиционные» религии, «культ», «секта» и пр.
В результате применение юридически некорректных принципов и понятийного аппарата предопределяет тенденции трансформации законодательства, направленные на юридическое закрепление клерикальной идеологизации органов власти, «специальных» привилегий для «полезных» власти религиозных объединений.
На фоне крайне слабой разработанности методологии для реализации свободы совести, выражающейся прежде всего в приоритете «религиозной политики» над «свободой совести», идеологически ангажированными учеными-религиоведами фактически разрабатывается некорректные обоснование и понятийный аппарат для преследований инаковерующих и инакомыслящих: «духовная безопасность», «религиозный экстремизм», «исламский терроризм» и т.п.
Как показывает практика, вышеупомянутые некорректные термины из области науки и образования неизбежно проникают в законодательство и сферу деятельности государственных институтов. Как следствие, в России повышаются риски преследований на основе мировоззренческих различий.
В указанном контексте, самого серьезного рассмотрения требует вопрос влиятельности религиоведения в правовой сфере. Вследствие неразвитости декларируемых конституционных принципов в области свободы совести они сначала подменяются свободой вероисповеданий, а затем ставятся в зависимость от исторически сложившихся государственно-конфессиональных отношений и реальной, формируемой по усмотрению власти, государственной вероисповедной (конфессиональной) политики. Как следствие, огромная роль в решении правовых вопросов в области свободы совести отводится религиоведению.
Это касается как общетеоретических вопросов, так и практических, например связанных с религиоведческой экспертизой[1]. Так, в условиях отсутствия единого правового определения понятия «религия» эксперты фактически судят о проявлениях религиозности, исходя из собственных представлений о ней.
[1] Более подробно на эту тему см.: Свобода совести: проблемы теории и практики. Монография (под ред. Ф.М. Рудинского, С.А. Бурьянова). М.: ЗАО ТФ «МИР», 2012. – 1120 с.
