Чтобы прописать практическую часть своей научной работы о религии как объекте уголовно-правовой охраны, Юлия Федотова ходит на каждое судебное заседание по делу блогера-богоборца.
25-летняя аспирантка УрГЮУ Юля Федотова пишет диссертацию по уголовным делам, связанным со статьёй 148 УК — "Оскорбление чувств верующих". Лайф не мог пройти мимо будущего кандидата юридических наук и задал ей несколько вопросов по теме её научной работы — "Религия как объект уголовно-правовой охраны в преступлениях против личности".
— Зачем вам дело Соколовского?
— Дело екатеринбуржца Руслана Соколовского, как и атеиста из Ставрополя, Виктора Краснова, необходимо для эмпирической части моей научной работы. В частности, я проверяю, как на практике работает 148-я статья, предусматривающая уголовную ответственность за оскорбление чувств верующих. Эмпирического материала у меня, к счастью, мало. Потому что у нас в России помимо дел Соколовского и Краснова есть семь приговоров по 148-й статье. И, что интересно, во всех случаях, исключая Краснова, который возмутился, и Соколовского, люди вину признавали и просили рассмотреть дело в особом порядке. То есть без разбора доказательств. Обвиняемые говорили примерно следующее: "Всё, вину признаём, отпустите меня с миром". Приговаривали, как правило, к обязательным работам. Эти уголовные дела касались по большей части постов в Интернете.
— А Краснова всё-таки оправдали за фразу "Бога нет"?
— В том-то и дело, что не оправдали. Дело Краснова растянули на два года, а потом прекратили, потому что истекли сроки давности привлечения к ответственности. Так и неизвестно, виновен он или не виновен. И права на реабилитацию не имеет. А потом появилась такая шутка, что дело прекратили в связи с истечением сроков давности, так как главный потерпевший так и не пришёл, потому что его нет. То есть Бог так и не явился.
— А как Виктор Краснов оскорбил чувства верующих?
— Он в комментариях написал, что Бога нет, назвал верующих овцами христовыми, а Библию — сборником еврейских анекдотов.
— В своей диссертации вы анализируете статью 148. То, как она применяется на практике. И к какому выводу пришли?
— Основной вывод, который я хочу донести, состоит в том, что статью 148 "Оскорбление чувств верующих" надо видоизменять.
— И в чём же основное несовершенство этой уголовной статьи?
— Статья называется так: "Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершённые в целях оскорбления религиозных чувств верующих". Но в этой статье нет чётких определений. И это плохо. Это нарушает чистоту юридической техники, в соответствии с которой закон не может допускать двойственного, оценочного толкования. То есть закон подлежит буквальному толкованию. Если какое-то слово имеет в языке двоякое толкование или не имеет в своём определении формальных признаков, которые могут быть установлены правоприменителем, то его не должно быть в законе. Тем более в уголовном.
— Что значит, что в статье нет чётких определений?
— То и значит. Вот есть статья "Убийство". И есть определение: причинение смерти человеку. А в 148-й статье говорится об оскорблении религиозных чувств верующих. Но определения, что это такое, нет. И критериев тоже. Также важно, как интересно сформулирована статья "Действия, совершённые в целях оскорбления религиозных чувств верующих". То есть оскорбиться по закону, который понимается исходя из норм русского языка, должны чувства верующих, а не сами верующие. Понимаете? Вопрос в том, что именно необходимо оскорбить, чтобы подпасть под эту статью? Я не знаю. И никто не знает. Не верующих же нужно оскорбить, а чувства. Тем более религиозные. Оскорбить нечто, чему нельзя дать понятных конкретных признаков, которые могут быть установлены. Именно поэтому в законе не должно быть таких вещей. Впрочем, продолжим разбирать статью и понятия, которые в ней названы. Кто такие верующие? Вопрос. Непонятно, во что они должны верить, на каких критериях это должно основываться. Кого считать верующим, а кого — нет. И на каком основании. Я вот скажу, что верю в святость Чебурашки на футболке — попробуй это опровергни. Это же вера! Или скажу, что все, кто носит футболки с Чебурашкой, оскорбляют мои религиозные чувства, потому что Чебурашка для меня — это святое. Проблема в том, что опровергнуть или доказать, верующий человек или нет, невозможно. Кроме того, состав статьи 148 — формальный. Это тоже нехорошо. Неправильно.
— Что значит формальный?
— Состав преступления — это совокупность признаков, которые должны иметь место для того, чтобы деяние было признано преступлением. Формальный состав означает, что у нас нет последствий. Смотрите: вот, допустим, убийство. Это умышленное причинение смерти другому человеку. Есть последствия — смерть. У нас должен быть труп. Нет трупа — нет убийства. А здесь, по статье 148, никому конкретный вред причинён быть не может. После деяния, которое названо оскорблением чувств верующих, не наступает никаких овеществлённых последствий.
— Правильно ли говорить, что по статье 148 может и совсем не быть потерпевших?
— Вот ты сделал видео, разместил у себя на странице в открытом доступе. А его ни один верующий не увидел — не успел, допустим, тебя сразу сцапали. Однако состав этой статьи сконструирован таким образом, что простого размещения видео или другого контента в Интернете достаточно, чтобы тебя осудить.
— Каким же образом надо изменить 148-ю статью? Как конкретизировать понятие "религиозные чувства верующих"?
— А не нужно конкретизировать. Надо просто убрать это понятие из статьи. В своей диссертации я об этом прямо пишу: куда логичнее было бы, если бы 148-я статья предусматривала ответственность за незаконное воспрепятствование законным формам реализации права на свободу вероисповедания религии. А все термины, которые можно трактовать двояко, у которых нет чётких определений, как, например, религиозные чувства, в законе быть не должно.
— Тогда для состава преступления необходимо будет конкретное действие? Например, если кто-то блокирует крестный ход или мешает молиться?
— Да, судить и наказывать не за слова, а за дела. Действия. Например, если кто-то врывается в храм во время службы и начинает чинить препятствия, мешает совершать обряд, начинает там что-то, например, громить. За это должна быть ответственность.
— Ваша диссертация может повлиять на изменение 148-й статьи?
— Вряд ли. Это же наука. А наши законодатели и наука, к сожалению, существуют параллельно.
P.S.
... в беседе с аспирантом УрГЮУ Юлией Федотовой о Соколовском и 148-й статье УК, ввернул про фотографа, которого считаю невиновным. На автомате. Само вышло. Но при сокращении потом этот кусок я вырезал. публикую тут:
- Есть шанс, что дело Соколовского закончится оправдательным приговором?
- Не-не-не! В России, в принципе, не может быть оправдательных приговором. Это уникальные случаи. Система построена таким образом, и это, на мой взгляд, вполне логично, что если следователь довел дело до прокурора, а тот подписал обвинительное заключение и вышел в суд, то они на стадии предварительного расследования изучили на самом деле все, как надо, и человек действительно виновен. Вопрос только – насколько. Невиновный человек перед судом предстать не должен в принципе, потому что в отношении невиновного все действия должны быть прекращены еще в досудебной стадии. Если дело довели до суда, то приговор будет обвинительным. Это уже как пить дать.
- Поэтому, когда фотографа Лошагина, обвиняемого в убийстве жены, оправдали в суде первой инстанции, это была сенсация?
- Да. Это исключительная редкость. По Соколовскому же, поскольку он ранее не судим и характеризуется исключительно положительно, будет так: по моему, ему назначат лишение свободы условно. Или возможно что-то иное, но не связанное с лишением свободы. Возможно, исправительные работы. Но – вряд ли. Потому что у Руслана много эпизодов и есть обвинения по экстремистской статье. Поэтому «вангую» где-то лет пять условного – вот такой будет приговор.